МИФЫ НЬЮ-ЙОРКА: История с географией.

Часть восемнадцатая. Филателистическая идея

Все началось с марок. Филателисты из лондонских правительственных кругов задумали вещь, интересную не только с точки зрения филателистической, но и нумизматической, и финансово-юридической...
- Обратите внимание, коллега, - обращался один филателист к другому, - ведь если человек покупает в таверне кружку пива, а к этой покупке он будет обязан прикупить марку, то это будет замечательно не только для английской государственности, но и для эстетического развития граждан.
- Да, именно для эстетического развития, -подхватывал коллега-филателист. - Если сделать марки красивыми, с зубчиками и цветными картинками, да с сюжетами на тему, к примеру, английской монархии или шедевров мирового искусства, то любой болван будет нам только благодарен за такое нововведение.
Оба коллеги с воодушевлением переглядывались в процессе разговора, понимая, что дело задумывается важное и с размахом. Так оно и получилось: согласно Stamp Act, практически всякий колонист оказывался вовлеченным в правое дело купли-продажи марок. Фокус был в том, что при покупке газеты, свидетельства о браке или о смерти, во время торговых сделок или распития спиртных напитков в тавернах денежных знаков было недостаточно. Каждому жителю колонии следовало покупать при этом марки разных номиналов, что являлось, конечно же, наглым беззаконием со стороны английских властей. О налогах молчали, но какая разница: ввести обязательную покупку бумажки, стоящей соответственно ее весу, но прилично обходящейся покупателю по номиналу, или же поднять налоги!
Даже простодушные колонисты понимали, что серьезная забота Метрополии об их эстетическом развитии - не более, чем скрытое ближайшие к порту здания черным крепом, а сами оделись в траурные одежды, словно на похороны. Когда 23 октября марки прибыли, их встретила двухтысячная толпа разъяренных нью-йоркцев, которая не пощадила бы ни марок, ни капитана судна, их доставившего. Две тысячи человек выстроились в Battery плотной октябрьской колонной.
- Да здравствует безмарочная торговля торговцев всех стран и континентов, - по-октябрьски бодро выкрикивали из беснующейся толпы. - Да здравствует справедливость во всем мире!
Английское начальство пришло к выводу, что в этот раз лучше обойтись без шуток: подождали ночи - и тайно выгрузили бесценные марки на нью-йоркскую землю, в южной оконечности Манхэттена, в месте, называемом форт Джордж.
1 ноября марки должны были поступить в продажу. Все бизнесы были с утра закрыты, а на судах флаги приспущены. Даже собаки не выли, как обычно, и свиньи не хрюкали. Мрачная тишина царила на Манхэттене, грозя в любую минуту перерасти в вопли и крики всеобщей резни. К вечеру стало ясно, что ни одной марки не продано.
На следующий день толпа жителей собралась в известном месте The Fields (сегодня -парк возле City Hall) с желанием пройтись вдоль форта и встретиться с губернатором. Так и поступили, выйдя на Бродвей и круша все на своем пути. Едва оказавшись за воротами форта, толпа наткнулась на личную карету губернатора, тут же превратила ее в мелкое крошево, среди которого губернатора не обнаружилось, и вернулась обратно в форт. Где толпу уже поджидали вооруженные до зубов солдаты манхэттенского гарнизона. Губернатор м-р Голден всячески пытался избежать кровопролития. Даже когда части его кареты были принесены внутрь форта и публично сожжены на Bowling Green, Голден не решался отдать приказ своим солдатам. В конце концов, толпа поняла, что может безнаказанно возмущаться английскими филателистами - и направилась к дому мэра Джеймса, на Warren Str., который находился возле King's Collage. Здесь уже нью-йоркцы разошлись вовсю. Не прошло и десяти минут, как были высажены окна и двери в доме, принадлежащем мэру. Из помещения вынесли мебель, домашнюю утварь и книги, которые разнесли в клочья прямо здесь, на улице. Понятно, что под шумок были вскрыты винные подвалы сразу в нескольких близлежащих тавернах, после чего толпу уже было не остановить.
На протяжении нескольких последующих дней губернатор медленно и верно приходил к решению вернуть марки англичанам от греха подальше. Пока он находился в таких раздумьях, из далекой Англии направили в колонию нового губернатора, сэра Генри Мура. Новый губернатор сразу же по прибытии всю ответственность взял на себя и провозгласил начало эпохи филателизма: марки должны были войти в оборот немедленно.
Кризис наметился серьезный. Собственно, верхи уже не могли, а низы откровенно не хотели. Мнение низов однозначно высказывали патриоты, объединившиеся в организацию "Сыновья Свободы". Одним из самых известных в этой организации был Исаак Сирс (Sears), нью-йоркский торговец и личность весьма популярная среди малоимущих. В организацию входили владельцы мелких лавочек, моряки и прочий небогатый люд. Понятно, что "Сыновья Свободы" выступали не только против англичан, но и против богатых земляков. Хотя, в тот момент общая беда обьъединила как сытых, так и голодных: англичане уже не нравились.
Весной 1766 года Парламент аннулировал Stamp Act, поскольку есть более безболезненные способы повышения налогов. Наряду с аннулированием марок мягче стали процедуры по торговле сахаром и черной патокой. Город торжествовал, сразу же поверив англичанам. В честь проходящих торжеств было решено воздвигнуть сразу два памятника: Уильяму Питу, который добился аннулирования Акта в Парламенте, и королю английскому Джорджу III. Статуя монарха, изображающая Джорджа, как римского императора, была воздвигнута на Bowling Green. В свою очередь, "Сыновья Свободы" тут же выстроили Флагшток Свободы (Liberty Pole) на участке The Fields: большими буквами было написано "Gerge III, Pitt and Liberty". К 1766 году молодой английский король стал авторитетом в Америке. Но революция была уже не за горами.