Инга Питерс. В ПОИСКАХ РУКИ И СЕКСА. (или мои нью-йоркские связи)

ГЛАВА 99

У Динги было одно серьезное увлечение, которому она не изменяла. Если о чем-то она и говорила всерьез, в меру своего американизированного пафоса, то это касалось диет, поглощения пищи и воды, калорийности (холестерол, протеины и прочая фигня) и органических продуктов. Стремление к хорошей фигуре и данному Богом верному обмену веществ в ее случае до анорексии и булемии не доводило, но в каких-то вещах она себя ограничивала и обязывала.

Одной из самых малообъяснимых ее странностей было следующее: в течение дня всякий уважающий себя человек должен был съесть фруктов и овощей в таком наборе, чтобы по цвету они составляли семь основных цветов спектра. Я не знаю, откуда пришла к ней эта орфическая идея, но была она ею озабочена на всю голову.

Выглядело это, к примеру, так: на завтрак - оранжевый мандарин или банан, в полдень – овощные цвета фиолетовый и зеленый (вареная свекла с петрушкой, шпинатом и листом салата), к ланчу – синий и красный (слива с клубникой), а к обеду – чего-нибудь желтое с голубым (голландский салатный перец с приготовленным на парУ баклажаном). Сочетания - самые разные, но результат должен быть один: за день организм обязан получить все семь красок, полный набор цветовой гаммы. Шутить на эту тему было бессмысленно. Однажды я по наивности спросила, возможно ли поменять помидор на бокал красного вина, а банан – на подходящую по цвету текилу. Тягостное молчание было мне ответом.

Короче, к новому году я подготовила для Динги подарок, который ей так понравился, что я начала было подозревать, не знакома ли подруга с концептуальным искусством. Мысль была на уровне примитива: перекрасить разные фрукты-овощи в самые неподходящие для них цвета, сделав строгие надписи. Допустим, на красном огурце я написала: «Тыква на завтрак», а расписанная золотином брюссельская капуста выступала, как «черешня сразу после траха». Все это было не столько смешно, сколько на уровне идиотизма, но Динга долго перебирала разноцветные предметы в корзинке, как малое дитя, потрясенное раскрашенными яйцами на Пасху. Я ей угодила.

ГЛАВА 100

Путь к сердцу Юры через подарок был сложным. То есть, ничего не было бы легче, чем предновогодний косяк, но это все-равно, как к дойной корове идти с банкой сгущеного молока. С одной стороны, Юра был своим в доску, особенно по части затянуться, закусить и запить. В то же время, человек он был не простой и ежедневная марихуанная норма в какие-то моменты давала себя знать. Проявлялось это самым неожиданным образом.

Как-то я заслушалась беседой Юры с представителем компании, пытавшейся протолкнуть нам какие-то особые израильские цветы, которые по цене были дешевле таких же голландских, но по цвету ничем им не уступали.

Юра был предельно вежлив. До того момента, пока на противоположном конце трубки не поинтересовались как пишутся его имя и фамилия. Типа, разрешите вам послать наше предложение почтой. Ваши имя и фамилия?

По-английски Юра звучал вполне прилично: Yuri Shpilman. На просьбу произнести все это буйство гласных и согласных по буквам, Юра поначалу ответил так, будто предшествовавшие разговору два косяка прошли незаметно.

- Put it down, please, - начал он вежливо, после чего вломил собеседнику всем аудиобукетом. – My first name is: Y like Yuri…

Сделал паузу. Затем «Остапа понесло»:

- U like «urine», R like «Russia», I like «idiot». And my last name is: S like «shit», H like «horny», P – «pretty pussy», I – fucking «Indonesia», L – like «lesbian», you know; m- «masturbation», a – «ass», and the last letter is N – «nuts». Are you OK?

По-моему, трубку повесили еще на букве S. В дальнейшем я поняла, что жертвой Юриного юмора может стать любой. К примеру, с работником банка симпатичное S было произнесено, для лучшего понимания, как «screw»; p прозвучало простенько и по сортирному – «pee»; a – как уже совсем понятный пример в деле налаживания отношений – «asshole». И так далее. Наевшись дерьма и наслушавшись оскорблений, звонившие молчаливо клали трубку. Представляю, какими последними словами они вспоминали затем этот разговор.

Словом, человеком он был непростым. На Новый год я подарила ему погоны полковника. Купила их в магазине сувениров на Брайтоне. Так ведь спору нет: Юра – настоящий полковник. Такое объяснение моему непростому боссу пришлось по душе.

А Наташе подарила погоны подполковника, что понятно. Шутка. Хотя, с какой это стати я тут распинаюсь и рассказываю, что кому подарила. Дело-то личное.

ГЛАВА 101

Славик и Катя пригласили нас встретить Новый год в их доме в Форте Ли. «Будут Вика с Сергеем, - заметила Катя, позвонив по телефону по поводу приглашения, - еще несколько человек с радио, наши друзья и мои клиенты».

Рома, будучи фаном русскоговорящей радиоволны, согласился с радостью. Он тянулся к людям известным, видимо, восполняя такими знакомствами постылую скуку собственной жизни. Встреча, к примеру, с Сеней Бакланом вспоминалась Ромой впоследствии, как яркий момент в биографии.

Сам себе Рома казался не менее изощренным и информированным, чем многие журналисты, так что любую такую встречу он наполнял вопросами. Интересовало его все, на всякий предмет у Ромы было свое мнение. Новогоднюю вечеринку он предполагал использовать по полной программе. Мне все это казалось диким, но не ощущая никаких неудобств, Рома пытал собеседника темами политическими и социальными, из высоких сфер экономики и юридического права. А поскольку ни в чем, по сути, он не разбирался, то имел мнение окончательное и бесповоротное. Выслушивая собеседника, Рома загадочно улыбался и готовил следующий вопрос. Так могло продолжаться бесконечно.

Интересно, что толковые, образованные люди не сразу раскусывали Рому, не сразу соображали, что имеют дело с необразованщиной и глухим провинциалом. Меня это удивляло больше всего.