Инга Питерс. В ПОИСКАХ РУКИ И СЕКСА. (или мои нью-йоркские связи)

Я поняла, что приехала в Нью-Йорк, чтобы стать жителем этого Острова сокровищ, Острова моих будущих бессонниц и уносимых в вечность фантазий. После Питера жить в Нью-Йорке было нельзя. После Питера я безумно вознамерилась жить только в Манхэттене.

Уже много лет я не верила в то, что красивые фразы имеют какое-то отношение к реальности. «Увидеть Лондон и умереть», «Париж стоит мессы», или совсем неподъемное «Все на земле боится времени, но время боится пирамид» - их очарование и таинственность казались завораживающими фантомами. Суть их заключалась только в том, чтобы отражать их же призрачность. Но, попав в город сотен этажей и сотен застекленных пирамид, я оказалась, на самом деле, внутри волшебной пещеры Сим-Сим, расцвеченной огнями реклам и до отказа набитой сказочными богатствами.

Так, должно быть, ощущал себя Д'Артаньян, выброшенный из замечательной своей Гаскони в полный интриг, пьянящих опасностей, страстей и светских затей Париж. Манхэттен стоит мессы. Стоит увидеть Манхэттен и в нем жить.

ГЛАВА 18

Вернемся к нашим гвоздикам и лилиям, орхидеям, флоксам, шипам и розам. Приобретя в Century 21 элегантную светлую двойку от DKNY, салатную поплиновую блузку от Chloe и туфли, мы с Дианой облегченно вздохнули. «Тэйк э лук: мой любимый Elie Tahari, - сказала Диана, оказавшись у соответствующей стойки, - но это нэкст тайм. Это уже для East Hampton, - заметила Диана, профессионально ощупывая зеленую, всю в рядах жемчужных пуговиц юбку.

В соседнем отделе мы прикупили на распродаже портативную сумочку Miu Miu, что также было нашей партнерской удачей. «Теперь поехали домой, - заявила подруга, - и сразу займемся инглиш».

На это ушло немного времени. Я четко отвечала на вопросы, связанные с биографией. Мол, закончила культпросвет училище в Санкт-Петербурге, хореографическое отделение. По специальности не работала, поскольку вышла замуж и занялась индустриальным дизайном. Поначалу рисовала этикетки для пивных бутылок и консервных банок. Очень, между прочим, доходное дело.

- Стоп, стоп, - остановила меня Диана. – Ху кэарс эбаут ит! Думаю, о муже упоминать рэдикьюлас. Что ты ответишь, если тебя спросят, вэа из хи нау? Вы ин дайворс? Он тебя бросил или ты его? Ду ю нид эти лишние квэщинс. Да забудь здесь о своем Славике, будто его и не было. Твоя привиос лайф тебе в Нью-Йорке не поможет.

С этим нельзя было не согласиться, хотя и невозможно было забыть все то, чем жила еще месяц назад. Правда, не о том шла речь: не надо ничего забывать, растолковывала мне Диана, только зачем об этом рассказывать. Тем более, потенциальным хозяевам.

- Училище – итз нот бэд. Культур-мультур, импрессионисты, Мона Лиза, аранжмент букета, - размышляла вслух Диана. – Зэт минс, при таком приличном эдьюкэйшн вкус ты имеешь и дюжину роз сможешь аккуратно завернуть в целлофан. Училище оставим.

На английский, с биографией не связанный, у нас ушло еще с полчаса. В Дианином варианте это напоминало экскурс в краткий словарь для малограмотного туриста. «My name is Inga. I'm from Russia. Is it a right train to Brooklyn? Can I use your phone?»

- Can I use your restroom? – Спросила я Диану, окончательно осатанев от наблюдаемого мною идиотизма.

- Пописаешь дома, - не оценив юмора, мрачно ответила подруга.

Через полчаса к интервью в цветочной лавке я была полностью готова. Как любила говорить наша молоденькая преподавательница «Истории искусства Древней Месопотамии», с которой я крепко сдружилась на четвертом курсе: «Остается только подмыться».

ГЛАВА 19

Магазинчик располагался на Аппер Вест сайде, в оживленном районе на углу 76 улицы и Бродвея. Место потрясающее: напротив - концертный зал Beacon Theatre, Мекка для любителей альтернативной и популярной музыки. Здесь в последние годы давали концерты так редко выступающие Брайан Ферри и Том Вейтс, «Эмерсон, Лэйк энд Палмер» и абсолютно из другого ряда «В-52». К театру примыкает просторный ликеро-водочный; в трех кварталах напротив, по нашей стороне – знаменитый продуктовый «Zabar’s», прообраз брайтонского «Интернэшнл», и не столь потрясающий изобилием, но тоже популярный Fair Way.

По обе стороны от заставленного магазинами, ресторанами, кафешками и отделениями банков Бродвея, - и словно отталкиваясь от него (с двусторонним, в этом районе, движением), располагались прямые улочки Вест-сайда. Трех-пяти этажные дома конца XIX – начала XX веков, с лепниной на фасадах, крылечками в несколько ступеней и миниатюрными колоннами у дощатых дверей напоминали уютные постройки в тихих кварталах Берна или Кельна (как их показывают в телепутешествиях).

С одной стороны, сопровождаемые рядами припаркованных вдоль обочин машин, улицы оканчивались парапетом Централ парка; с другой упирались в недавно отстроенную набережную Гудзона. Все это было рядом, в минутах ходьбы от цветочного благоухающего царства.

Конечно же, на аппойнтмент мы с Дианой опоздали. Попали в сумасшедший дневной трафик на Вест-сайд хайвэе, после чего долго искали парковку в районе Бродвея и семидесятых улиц. Наконец оставили машину у парковочного митера на Бродвее. «Десять минут – квотер», - отметила на всякий случай Диана, привыкшая к бруклинскому максимуму: 25 центов за полчаса.

Цветочную лавку можно было узнать издалека по выставленным на тротуар керамическим вазонам и крупным деревянным кадушкам. На ажурных металлических полках располагались в глиняных, больших и малых, горшках растения для дома – от алоэ до кактусов. Разнообразие по форме и содержанию в семье кактусов подчеркивалось величиной горшочков и даже их цветом. Над широко распахнутой двустворчатой дверью свисали лучшие представители ползучей флоры, а по обе стороны от дверного проема пышно вился вьюнок.

В глубине лавки вдоль всей задней стены стоял холодильник с внутренней подсветкой. За его прозрачными от пола до потолка створками, в высоких вазах застыли цветы для букетов. В каждой вазе торчала палочка, к которой был прикреплен картонный квадратик с ценой. Что говорить! Сетчатка глаза с восторгом отреагировала на буйство расцветок и красоту бутонов. Все остальное утопало в загадочном полумраке. Конечно, это был Сим-Сим.