Ветер

Танец ли это, если не бег внутри танца темной шали, с грудной подзвучкой "Лиза, Лизонька, я люблю тебя, Лизонька", и темно-красные губы цыганки, такие похотливые красные, что темные, от темноты рябит, шум погони нога в ногу с танцем, а цыганка уводит по лабиринтам ритма, ой да ромалы, и мы невидимы, незримы, ой да рамаяны, незрячи, танец уходит от погони по лабиринтам шали и трассирующие пули погони - лентами люрекса, зеленые, палевые, пылкие нити вращают шаль темноты, закручивают многоцветную спираль, а из нее, распрямляя вихревые кольца, вылущивается цыганка, смеясь красными до темноты губами, и в этом смехе: "Лизонька, Лиза," - откуда в темноте всего этого такой аккуратный шепот? И пока погоня несется мимо - я в глубине шали, они не видят - я стою в нише темноты, обнимая тело цыганки, вдавив в ее тело целый клокочущий свой страх, и сколько суток длился танеп, и сколько мне сегодня может исполниться лет?
- Пустите меня, - шепот цыганки.
- Да, да.
- Вы задушите.
- Да, да, за мной погоня.
- Пустите же.
- Если бы не шаль, вы понимаете, если бы не цыганка...
- Сумасшедший, я не могу дышать.
- Вы спасли, спасли, - пробует вырваться цыганка, а руки мои свело судорогой, судорожный кашель, и слова калечат судороги, и весь я - судорога: вывернутая в темноту ниши незрячая судорога; сгусток судорог в темноте судорог, и в каждой судороге - судороги темноты, а в темноте судорог - самые дорогие судороги и ненавистные желанные судороги и судороги отвергнутые, и судороги кайфа, и судороги мысли, и чувств судороги, и дороже дорогих судороги, и мелконарезанные предвкушения желанных судорог и судорог отчаяния, и память судорог в темноте судороги каждой, и теснота судороги, и отчего судорога? - спросить у судорог рока, у судорог неприменного, у дорог страсти и дорог ревности, у су настоящего спросить, пока длится дорога еще, сколько су уже. Все еще судорога, но бред судорог проходит, след судорог исчезает, и боль, и слеп судорог вопрос: отчего судорога?
- Откуда цыганка, откуда шаль, - с ужасом возвращаюсь в побег, - какая цыганка?, красные губы?, что все это? - отрываю от не-цыганки руки и ощупываю ими темноту: пусто.
- Да, да, сейчас, - пробую выйти к коридору, по которому ушла погоня, - я сейчас уйду, - но в темноте не найти выход, но если это ниша, то где же он?
- Вы знаете, - говорю слабея тихо, а не-цыганка трудно дышит и, по-моему, плачет (я, надо думать, сдавил ее), - я бежал от погони и, естественно, непременно уйду, никак иначе, не беспокойтесь, разумеется, но, видите ли, в такой темноте, сами понимаете. ничего не видно, право слово, а у меня, не сомневайтесь, и намерений нет сколь-нибудь дурных, говоря откровенно, только, проще сказать, укажите, где выход - и я в пять секунд уйду, только где же, между прочим, выход, - я так боялся, как бы из коридора меня никто не услышал.
- Вы, вы, вы, вы, - не-цыганка нешептала, - ход, ход, ход...
Я так расстраивался быть, где-то, непонятым, что говорил всеми, не к месту, словами быстро, надеясь объяснить, как бы, смысл вообще, но оттого слова проскальзывали, очевидно, в момент речи, едва цепляясь согласными за, удивительное дело, каждую фразу, к тому же окончания речи распадались в, непременно, шумном дыхании, от такой невнятности я, конечно же, понимал как могу быть непонятым и, вослед, стремился внести как можно больше, представьте, смысла, отчего говорил, по-видимому, все быстрее, что уже походило на, для сравнения, замкнутый круг, к тому же внутри темноты, вне жестов и зрения, и с тем самым справиться, естественно, было уже невозможно.
- Обвинен в убийстве шести человек, - я дико, вероятно, нервничал. - Это же абсурд: шесть обвинений - и я! Это, знаете ли, невыносимо, вы не видите меня, но, поверьте, перед вами порядочный человек, из очеряди, и я вынужден бежать. Только если не под землю, поймите меня, то куда же в Империи бежать, вы же знаете, очевидно, что положено в Империи за убийство, здесь и знать не надо, можно догадаться, если убийство доказано, я, должно быть, быстро говорю, но это от волнения, так что вы догадались, почему я бежал, они докажут все, что угодно, а если выбрали меня - то докажут и мне непременно,- это-то вам понятно, это был ужас, ужас - моя погоня, я, скорее всего, сбивчиво говорю, но хочу, чтобы вы меня поняли - это может представить каждый, даже не переживая подобного, только представить - и у вас остановится сердце, вот что я пережил там, на-верху, а здесь сразу тишина, и ничего не увидеть: как вы здесь ощущаете, живете? Я ничего, поймите, не проживал более безжизненного, я так волнуюсь и, наверное, быстро чересчур говорю, и сразу появилась шаль цыганки вокруг и внутри меня, верите или нет, в это сейчас нельзя поверить, тем более, когда я так быстро говорю, обволакивает темнота шали с руками цыганки, с губами цыганки, танцевала со мной, а внутри ритма танца, я знал, пробивался шум погони, они стреляли нитями люрекса, гнались по пятам, но темнота шали скрывала меня (я говорю разборчиво? это очень важно) и цыганку от погони, я даже не задавался вопросом: при чем здесь цыганка?, я, по-видимому, странное для вас говорю, но верьте мне, если б вы знали, что я пережил, мы танцевали свободно, "Лизонька", - я только не мог вспомнить, откуда это имя так навязчиво, постарайтесь меня понять, мне некуда идти и то, что я так быстро говорю, конечно же, нервное, но не это главное, совсем не обязательно обращать внимание на то, что я говорю так быстро, главное не это: я не знаю куда идти, далеко ли погоня, а еще - цыганка ушла, да, это глупость, ее не было, но она ушла и ничем не поможет, я хочу, чтобы вы поняли меня: это был замечательный танец. Никто не видел наш танец, потому что под шалью, такая, знаете ли, шаль с люрексом, вы женщина, у вас, не правда ли, есть нечто подобное: косынка, платок, шаль, вы меня понимаете, под шалью мы были невидны, и танцевали в сторону земли от люка, я сам представляю, что говорю невнятно, это неявное, должно быть, расстройство, от люка провела сюда, я уже сообразил, что вы - не цыганка, и была ли она, только меня не бойтесь, умоляю вас - не бойтесь, затмение, возможно, на меня нашло, это от страха, но затмение ведь возможно и в темноте: затмение, темнота, понимаете? Я внятно говорю, это очень меня беспокоит? Если вы поняли, что мне никуда идти, вы это поняли? Тишина.
- Какой был ваш номер в очереди?
- 210613.
- Кажется, я вас помню: бледное лицо
- Вы тоже из очереди?
- Редкие волосы
- Да, да, давно начал лысеть
- На вас до сих пор коричневый плащ?
- Да, конечно, на месте.
- Все так. Вы закашливались.
- Фарингит. Осложнение после гриппа.